Система KPI для акимов: кто и как ставит оценки главам регионов Казахстана

С 2026 года в арсенале казахстанских акимов появится новый ключевой показатель эффективности — борьба с безработицей. От региональных руководителей будут требовать конкретных результатов: привлекать молодых специалистов, открывать рабочие места и снижать уровень социального напряжения, передает Politico.kz со ссылкой на Orda.kz. Но как сегодня в Акорде оценивают труд акимов? И работает ли эта система как задумано — или больше напоминает домашнюю работу без права на ошибку? 

29 июля 2025 года премьер-министр Олжас Бектенов объявил, что в систему оценки деятельности акимов добавят еще один показатель — занятость. Ровно годом ранее он уже говорил о пересмотре критериев эффективности: акцент делался на улучшение благосостояния конкретных граждан. Однако, как оказалось, одно поручение заменяет другое, и с каждым новым дополнением список KPI разрастается, а его ценность — наоборот, размывается.

Политолог Газиз Абишев называет такую систему громоздкой и все более оторванной от реальности.

«Работа на политическом уровне — это не шахматы с чёткими правилами. Система строится на бесконечных поручениях — от президента до отраслевых министров. Поэтому KPI не может быть универсальной плёткой, которая всех заставит работать на износ. Это не магия», — поясняет он.

По его словам, добавление новых пунктов к существующим критериям не делает систему объективнее. Напротив — критерии начинают дублировать или противоречить друг другу. Ответственность остается прежней, а фокус — теряется.

«Каждое новое требование — это не усиление контроля, а скорее рост показательной активности. Акимы начинают “гибко” работать с инвесторами и “творчески” подходить к отчетности», — добавляет Абишев.

Эксперт по государственному управлению Сабина Садиева считает, что сама система оценки акимов — это отражение всей казахстанской модели госуправления: централизованной, с единым списком задач для всех.

«Показатели не меняются годами — продолжительность жизни, доходы, обеспеченность кадрами, смертность… Они высокоуровневые, одинаковые для всех. Подход понятен: унитарное государство, значит, и стандарты должны быть одинаковыми», — объясняет Садиева.

Но в реальности условия у всех регионов разные. Сравнивать, скажем, Туркестан и Атырау — все равно что ставить в один ряд марафонца и тяжелоатлета. Задачи — разные, ресурсы — разные, а планка — одна.

К тому же, как подчеркивает эксперт, у акимов не всегда есть инструменты для влияния на те показатели, по которым их оценивают. Самый яркий пример — ожидаемая продолжительность жизни. Этот показатель зависит от множества факторов, находящихся вне контроля акимата.

«Показатели должны учитывать специфику региона. А у нас получается — одна линейка на всех», — говорит Садиева.

Система KPI не просто набор цифр — это политический инструмент. Каждый раз, когда президент встречается с акимом, на стол главы государства ложится справка с детальной разбивкой: где успехи, где провалы, по каким направлениям есть отставания.

«Это как школьный дневник, только для взрослых. И пишет его не ученик, а учитель — администрация президента», — иронизирует Газиз Абишев.

Именно эта справка позволяет Акорде не просто контролировать, но и принимать кадровые решения. Формула проста: не справился с KPI — можешь освободить кабинет. И увольнение тогда выглядит не как личная неприязнь, а как строгое следование цифрам.

Хотя есть и более понятный всем индикатор эффективности: если акима переизбрали или повысили — значит, справился. Если же он пропал из публичной политики, как, например, бывший градоначальник Алматы Ерболат Досаев, то результат налицо.

Полные списки KPI редко публикуются в открытом доступе. Отчеты и формы порой можно найти на сайтах акиматов или Минэкономики, но они написаны сухим чиновничьим языком, далеким от понимания обычного гражданина. Открытости мало — и это мешает как обществу, так и самим акиматам.

«Когда непонятно, за что ставят оценки, и чиновники раздражаются, и люди не верят в объективность процесса. Все это превращает систему в формальность», — отмечает Абишев.

Садиева добавляет: вероятнее всего, речь идёт о внутреннем механизме мониторинга, с помощью которого центр транслирует регионам свои приоритеты. А оценка эффективности формируется в контексте развития региона — по его программам, отчётам и текущим задачам.

Главная претензия экспертов к системе KPI — ее чрезмерная формальность. Центр задает цели, регионы отчитываются. Но оценить реальный вклад местных властей сложно. Даже когда экономика региона показывает рост, не факт, что в этом заслуга именно акима.

Система остаётся в большей степени инструментом внутреннего контроля, а не развития. Она нужна, чтобы понимать, кто и как работает, но не обязательно приводит к улучшениям на местах.

«Пока у нас нет системной оценки госпрограмм и политик, индикаторы легко поддаются манипуляциям — как сверху, так и снизу», — резюмирует Сабина Садиева.

Путь к действительно эффективной системе управления лежит не через формальные таблицы, а через осознанное и комплексное планирование. Но чтобы перейти от формальностей к смыслу, нужна не только политическая воля, но и терпение. Как и в школе, оценка важна — но еще важнее, чему на самом деле научился ученик.